— Хорошо. Идем.

А когда поднялась, то увидела, что от дома движется, быстро нагоняя их, знакомая широкоплечая фигура. Бьярн. Приблизился, скользнул взглядом по Маре и ничего не стал говорить. Лицо непроницаемое, и о чем думает — не понять.

И Мара тоже не придумала, что сказать. Так и пошли дальше втроем. Бьярн через несколько шагов снял с плеча Мары мешок и понес сам.

Они молчали, но Мара вдруг почувствовала, как камень, давящий на грудь, растворяется, исчезает без следа.

*** 15 ***

Они шли по лесу уже довольно долго, не сговариваясь выбрали путь на Тракт, когда Мара вдруг остановилась как вкопанная.

— Деньги… Я отдала матери Вендима четыре монеты и не забрала.

Мара почувствовала себя ужасно: вот голова дырявая! Денег и так нет… Стыдно было поднять голову и посмотреть Бьярну в глаза. Но Бьярн, а следом за ним и Эрл, расхохотались. Смех Эрла разливался колокольчиком, так что Мара тоже не смогла сдержаться и прыснула.

— И ты еще хотела одна идти, птаха. Не обижайся, но деловая хватка — не твоя сильная сторона.

— А тебя, видно, бесполезно уговаривать не называть меня птахой? — парировала Мара.

Бьярн вместо ответа улыбнулся уголком рта. Он, видно, мысленно всегда ее так называл, вот и вслух не сдержался.

— Ну, ладно… — махнула рукой Мара.

И Бьярн теперь улыбнулся широко и открыто, получив наконец разрешение. Поймал ее взгляд.

— Мара, вчера я…

Но Мара тут же закрылась, лицо ее потемнело, в настороженных глазах ясно читалось: «Нет. Не говори. Не сейчас. Не нужно». И Бьярн замолчал.

Зато теперь они оба могли делать вид, будто ничего не произошло. Могли обсуждать планы и решать, куда податься дальше. Решили отправиться в Фермаго — ближайший крупный город, через который проходит Тракт. Возможно, получится наняться в обоз. Мара знала несколько постоялых дворов, где совершались сделки. Бьярн всегда был против такой подработки, но сейчас выбирать не приходится.

Погода стояла сухая и теплая, идти по утоптанной дороге, зная, что она безопасна, было легко. Мара посчитала, что до Фермаго доберутся завтра к обеду. Эрл пока не мог все время идти сам, часть пути Бьярн нес его на плечах, но обоим это, кажется, доставляло только радость.

После того как вышли на Тракт, остановились пообедать. Мара бы сделала привал позже, но Эрл канючил, что проголодался и устал. Что же, она знала, на что шла, когда брала с собой ребенка.

Припасов с собой захватили много — Бьярн постарался. Оказывается, он еще с вечера собрался и караулил Мару, подозревая, что она попытается сбежать с рассветом. Ждал у двери, прислушиваясь к шагам. Но под утро его сморил сон. Ему показалось, на секунду закрыл глаза, а очнулся: ни Мары, ни Эрла. Бьярн рассказывал с улыбкой, но Мара видела, как по его лицу скользнула тень тревоги, и поняла, что он на самом деле почувствовал в тот миг, когда понял, что больше, возможно, не увидит ее. И будто что-то теплое разлилось в груди на тот самом месте, где еще утром ворочался тяжелый камень.

Эрл наелся до отвала. И куда только помещается в такого маленького ребенка! И потом до вечера выклянчивал то яблоко, то пирожок, то кусок хлеба с солью. После ужина, когда они остановились на ночлег и Эрлу приготовили уютное гнездышко из одеял, стал требовать еще и кусок сахара на закуску. Мара отказала.

— Ребенок голодный, между прочим! — возмутился мальчишка.

— Мара, да отдай ты ему этот сахар! — это уже Бьярн вступился за обжору.

— Нет, не дам. Ему плохо будет. Он себя уже не контролирует. Получит утром.

— Ну ладно, — проворчал Эрл.

Он завернулся в одеяло и через несколько минут уже спал. Скоро лег и Бьярн, Мара вызвалась дежурить первой. Хотя напарник уговаривал ее отдохнуть — все же ей пришлось одолеть длинный путь впервые после ранения, но Мара была непреклонна.

И все же не рассчитала сил. Сидела у костра, любуясь на пламя, подбрасывая веточки и поленья, и сама не заметила, как задремала, положив подбородок на колени.

Очнулась от острого чувства опасности. Все ее пять чувств вопили, предупреждая. Мара вскочила на ноги, не понимая, что происходит. Костер по-прежнему мирно горел, Бьярн и Эрл спали. Край леса, освещенный всполохами огня, состоял из неподвижных теней — просто деревья, ничего больше.

И все же Мара, прислушавшись к ощущениям, поняла, что до нее дотронулась волна темной энергии. Шатун или нечисть были совсем близко. Совсем близко. В двух шагах. И все-таки она никого не видела.

Что же это? Неужели дар ее подводит? Она отошла от костра как можно дальше, обошла его кругом, прислушиваясь, но чем дальше уходила — тем слабее становилась темная энергия. Но стоило приблизиться, все начиналось сначала.

И еще была странность — темная энергия смерти и светлая энергия жизни каким-то немыслимым образом переплетались между собой, так что отделить одну от другой было невозможно.

Мара вернулась к костру и вдруг осознала. И осознав, едва не закричала.

— Эрл, Эрл. Проснись, малыш.

Эрл, выдернутый из-под теплого одеяла, моргал и ничего не понимал.

— Эрл, дай сердечко послушать.

Мара задрала на мальчике рубашку и прижала ухо к его груди, одновременно прислушиваясь к дыханию.

Теплый. Дышит. Сердце бьется. И все-таки волны темной энергии исходили именно от него.

— Ты зачем меня разбудила? — Эрл недовольно тер глаза. — Что случилось?

— Ничего, малыш. Ничего. — Мара только надеялась, что в темноте не видно, как сильно она побледнела.

Что случилось? Что она нарушила? Что сделала не так? До сих пор оживленные ею люди, если она успевала вовремя, живыми и оставались, но, может быть, Эрл был мертв слишком долго? Мара никогда не слышала ни о чем подобном и не знала, как быть.

— Эрл, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответил мальчик.

Подумал и добавил:

— Есть хочу.

Мара сглотнула. Если она задаст следующий вопрос, который так и просится на язык, как его воспримет Эрл? Перепугается ведь до смерти. И все же она должна его задать.

Шатуны охотятся за жизненной силой, а добраться до нее проще всего, вцепившись зубами в горло живого человека. Кровь — вот что их влечет.

— Эрл, малыш… Ты крови хочешь?

Эрл сонно пожал плечами, потом кивнул.

— Ага. А что, можно?

Но тут же встрепенулся, сбрасывая дремоту:

— Но нельзя же, — прошептал со страхом.

Мара прижала к себе худенькое тело. Что же она натворила? Как теперь это исправить?

— Ты спи пока. Спи спокойно…

Она очень старалась, чтобы голос не дрожал, но когда Эрл уснул, закутавшись и сложив под щекой маленькие ладони, вцепилась себе в волосы, да так и просидела до утра.

*** 16 ***

Она сидела и перебирала в голове сотни возможных вариантов. Никогда еще так остро Мара не чувствовала свою беспомощность и недостаток опыта. Все же обучение по книгам не сравнить с обучением в Академии, а талант не всегда выигрывает по сравнению со знаниями. Она что-то упускала, но не понимала что. Снова и снова она мысленно перелистывала страницы книг, которые читала в юности, но не могла вспомнить ничего похожего.

«В конце концов, я могу дать ему немного своей крови, — малодушно подумала она. — Много ли нужно такому малышу!»

Но тут же зажмурилась, закрутила головой. Нет, Мара, нет. Остановись. Ее крови, потом крови Бьярна. А потом? К чему это их приведет?

Она вспомнила случай, с которым столкнулась в прошлом году. Вернее, она никогда не забывала его, а он только будто и ждал возможности вновь напомнить о себе. В городке, где они остановились прошлым летом, творилось неладное. Не так давно в нем начали пропадать люди. Сначала это посчитали случайностью. Ведь бесследно пропадали одинокие беспробудные пьяницы, и людям это казалось закономерным итогом их жизни. Их никогда не искали. Но потом исчез добропорядочный отец семейства, а за ним еще несколько людей подряд. Тогда уже забили тревогу. Наняли целую команду ищеек — тех, кто занимался расследованием, — и некромантов — тех, кто должен был уловить след, если в деле окажется замешана нечисть.